Культурный уровень шахтеров - Часть 1

Ф. С. ПОНОМАРЕВ. Секретарь Скопинского райкома КПСС.

СОРОК лет минуло с тех пар, как народы России во главе с могучей партией коммунистов, созданной и выпестованной Владимиром Ильичей Лениным, поднялись на решительный штурм ненавистного буржуазно-помещичьего строя, разгромили и уничтожили его, утвердили в нашей стране власть Советов и создали на одной шестой части земного шара первое в мире социалистическое государство — государство рабочих и крестьян. Наша Родина за прошедшие четыре десятилетия неузнаваемо изменилась. Сейчас она находится в полном расцвете своих творческих сил в зените своей немеркнущей славы. Огромные изменения произошли за это время и в жизни советских людей. Окруженные повседневной заботой и вниманием со стороны своей родной партии, советские люди с каждым годом улучшают свое материальное и культурно-бытовое положение, являются сознательными и активными строителями коммунистического общества. Впереди они видят перспективы еще более счастливой жизни. Это воодушевляет их на борьбу за новые успехи в мирном созидательном труде. Рост благосостояния и культуры советских тружеников за истекшее сорокалетие можно убедительно проследить на примерах из жизни трудящихся города Скопина и передового отряда Скопинских тружеников — рабочих угольных предприятий района.

1.
Прежде чем говорить об этом, совершим небольшую экскурсию в дореволюционное прошлое Скопина. На фоне этого прошлого, темного и безрадостного, яснее увидим наше настоящее, озаренное солнечным светом советской действительности. Возьмем промышленность. До революции в Скопинском уезде работали колокольный, мыловаренный, кожевенный и спиртоводочный заводы, принадлежавшие частным лицам. Эти небольшие кустарные предприятия, основанные преимущественно на ручном труде, выматывали силы у рабочих, разрушали их здоровье, а хозяевам-предпринимателям приносили огромные барыши. Работая на этих предприятиях по 10—12 часов в сутки и получая за свой каторжный труд жалкие гроши, трудящиеся вели нищенский образ жизни, никогда не выходили из нужды. Об удовлетворении своих материальных и духовных запросов они, разумеется, не могли даже и мечтать. Все материальные и культурные ценности, находившиеся в руках привилегированного класса, были поставлены на службу буржуазии. В дореволюционном Скопине было 10 церквей, два монастыря, духовное и реальное училища, женская гимназия и церковноприходская школа. В учебных заведениях города обучались преимущественно дети богачей и лишь незначительная часть детей трудящихся посещала церковно-приходскую школу. Верхушка Скопинской знати, беспощадно эксплуатируя трудящихся, не заботилась о сохранении их здоровья. Дело здравоохранения было поставлено из рук вон плохо. Во всех лечебных учреждениях Скопинского уезда с населением 200 тысяч человек было лишь 58 коек, иначе говоря на 4 тысячи человек приходилась всего одна койка. Отсюда можно сделать вывод, что ни о каком стационарном лечении трудового народа не могло быть и речи. Скопинцы весь свой век ютились в темных лачугах, с завистью посматривая из крохотных окошек своих покосившихся домишек на богатые особняки торговцев, попов, чиновников — власть имущих людей. Такова была жизнь трудящихся нашего города сорок лет тому назад. Еще хуже жилось труженикам Скопинских горняцких сел и деревень. Они стонали под двойным гнетом. С одной стороны их беспощадно эксплуатировали местные помещики и кулаки, с другой — иностранные капиталисты, которые хозяйничали в ту пору на нашей родной земле и варварским способом извлекали из нее большое богатство — каменный уголь. О каторжных условиях работы Скопинских шахтеров в 1902 году писала ленинская газета «Искра» в разделе «Хроника рабочего движения» и справедливо спрашивала: где же, собственно, лучше этому рабочему — под землей или на земле?

Старожилы наших горняцких сел — секиринцы, ермоловцы, чулковцы и побединцы, работавшие до революции на Побединских угольных копях, хорошо помнят подневольный труд на бельгийского капиталиста Ганкара, с болью в душе вспоминают о проклятом прошлом. Вот что рассказывает об этом старейший Скопинский шахтер В. Лушанкин: «До революции я работал у бельгийского капиталиста Ганкара на шахте № 13 в Скопинском уезде. Первое время был дверником, отворял и затворял дверь во время проезда вагонщика. Затем стал водоотливщиком. Качал воду ручным насосом, называемым «лягушкой». Работал потом вагонщиком. Шахтеры работали в две смены, по 12 часов в сутки. Ходили на работу пешком, а жили за 4—9 километров от шахты. До наряда, то есть в 6 часов утра, в первой смене забойщики доставляли лес - крепь к шахтному стволу и спускали его в шахту. Вагонщик отжигал в кузнице инструмент — два лома и два кайла, а потом спускался в шахту по лестнице. На поверхность поднимались тоже по лестницам с зажженными лампами-коптилками, заправленными нефтью. Очень редко давали на заправку ламп плохое подсолнечное масло, которое рабочие экономили, чтобы поджарить картофель. Вентиляторов в шахте не было, ловили воздух колпаками. Можно представить, какой воздух был в шахте, тем более, что шахтерские лампы коптили от нефтяного фитиля. Рабочие из шахты выходили черными, видны были только одни зубы. Никакой спецовки предприятие не давало. Работали кто в чем мог, покупали сами лапти и веревочные чуни. О технике безопасности и говорить нечего. Капиталист не заботился о здоровье горняков. Был только один фельдшер. Больничного пособия за время болезни не платили. Курортов и домов отдыха не было. Никаких поощрений рабочим не делалось, а их только штрафовали за разные пустяки. Лав тогда не было. Работали два забойщика и делали подбойку ломами. Для этого подбирались забойщики такие — один работал с правой руки, а другой — с левой мог рубить уголь. Вагонщики гоняли вагонетки на расстояние до 400 метров, а там их брала конка. Оплата производилась за вагонетку по биркам и описи десятника. Заработок угольных рабочих равнялся 22—30 рублям. Платили один раз в месяц. Имелась при шахте лавка. Рабочие по книжкам брали в ней недоброкачественные муку, масло, керосин и прочее. В результате такого хитрого сплетения всех средств эксплуатации в царской России они даже не могли свободно тратить свой нищенский заработок. Шахтеры по шесть дней жили в казармах с двухярусными нарами, постельных принадлежностей не имели, спали кто как мог. Питались рабочие очень плохо, больше жарили картошку. В казарме бегали крысы и мыши, было холодно. Мылись рабочие только раз в неделю, по воскресеньям, у себя дома. Получку, как правило, получали под воскресенье на всю шестерку, то есть на забой. Расчет производили на дому пропорционально выходам, на каждый выход поровну. С получкой начиналось пьянство. В деревне не было никаких культурных учреждений. Имелись лишь кабаки и лавка. Жили очень бедно, даже не имели возможности купить часы-ходики. Ходили на шахту по петушиному крику. Подавляющая часть рабочих находилась в долгу у кулаков. Вот какой была жизнь горняка до Великой Октябрьской социалистической революции». Тяжелая и безрадостная жизнь Скопинских шахтеров, о которой говорит В. Лушанкин, ушла в неповторимое прошлое. О ней сегодня напоминают нам лишь поросшие бурьяном курганы шахтной породы, разбросанные по полям горняцких сел, да рассказы пожилых, видавших виды шахтеров.